Рильке, в первую очередь
На башне ждал письма, не почтальона, а саму возможность.
Быть поэтом, быть больным, быть в депрессии.
Как много крючков цепляется на эту жирную приманку - жизнь.
Райнер смотрит, как ветер сминает огни и деревья, а они снова и снова возращаются к исходной форме.
Мария отсутствует.
Рильке существует только на скучных бумагах.
Мир изначально нейтрален (помнить об этом, ждать письма).
+++
В круглой машинке по белой дороге, подрагивал дабстеп,
а деревья (кипарисы здесь, хотя хотелось бы тополя) как на идеальной иллюстрации термина "перспектива". Райнеру казалось, что ему тоже предстоит сузиться в какой-то невидимой точке, глаза сольются в один через переносицу, пальцы в пальцы соединятся руки и ноги, мозг в кашицу сомнется...В перспективе - смерть.
До почты не доехал.
+++
Или не ждать?
Одинокий человек невинен, только там, где есть двое, стоящие друг против друга, появляются добро и зло. Запереться в замке, на горе, сурком в нору, и ждать.
Не забыть: она спросила: "Кто?" (как? равнодушно)
+++
Прочитал статью Хайдеггера "Чем хороши поэты во времена опастностей".
Пока врачи путаются с диагнозом Рильке, а Мария отсутствует, Райнер решает выпить.
Все множества его личностей будут завтра страдать, все, даже те,от которых он избавился собственноручно.
Поэт - повышенная область риска, одна неверная метафора - и разрыв аорты.
Смолчишь, слова ожогом по трахее, кислотой в желудок и обратно к нёбу, - и не хочешь,а стошнит.
+++
С тех пор, как любовь признали заболеванием (на манер воспаления легких) стало невозможно, совершенно невыносимо ждать белых конвертов с птичьими лапками адресов, синих чернильных строк, в них словно поселился привкус рецептов, больничная стерильность.
Может, и Мария не зря отсутствует.
Может, смерть уже разъяла все молекулы и морфемы на атомы и буквы.
И осталось лишь бестолково мычать, ручка в пляшущих пальцах, рассредоточенный мозг, неточные рифмы.
Когда умирает любовь, первым начинает гнить язык.
+++
Рильке? Сидит себе в замке, строчит элегии.
Если бы так.
Райнер взывает, Мария приди.
Больной разочарованный Рильке поднимается в гору.
Туда, где кипарисы вместо тополей, где ветер сминает огни, куда не доходят даже воображаемые письма.
Туда, где Эвридика не смогла вспомнить кто.
На башне ждал письма, не почтальона, а саму возможность.
Быть поэтом, быть больным, быть в депрессии.
Как много крючков цепляется на эту жирную приманку - жизнь.
Райнер смотрит, как ветер сминает огни и деревья, а они снова и снова возращаются к исходной форме.
Мария отсутствует.
Рильке существует только на скучных бумагах.
Мир изначально нейтрален (помнить об этом, ждать письма).
+++
В круглой машинке по белой дороге, подрагивал дабстеп,
а деревья (кипарисы здесь, хотя хотелось бы тополя) как на идеальной иллюстрации термина "перспектива". Райнеру казалось, что ему тоже предстоит сузиться в какой-то невидимой точке, глаза сольются в один через переносицу, пальцы в пальцы соединятся руки и ноги, мозг в кашицу сомнется...В перспективе - смерть.
До почты не доехал.
+++
Или не ждать?
Одинокий человек невинен, только там, где есть двое, стоящие друг против друга, появляются добро и зло. Запереться в замке, на горе, сурком в нору, и ждать.
Не забыть: она спросила: "Кто?" (как? равнодушно)
+++
Прочитал статью Хайдеггера "Чем хороши поэты во времена опастностей".
Пока врачи путаются с диагнозом Рильке, а Мария отсутствует, Райнер решает выпить.
Все множества его личностей будут завтра страдать, все, даже те,от которых он избавился собственноручно.
Поэт - повышенная область риска, одна неверная метафора - и разрыв аорты.
Смолчишь, слова ожогом по трахее, кислотой в желудок и обратно к нёбу, - и не хочешь,а стошнит.
+++
С тех пор, как любовь признали заболеванием (на манер воспаления легких) стало невозможно, совершенно невыносимо ждать белых конвертов с птичьими лапками адресов, синих чернильных строк, в них словно поселился привкус рецептов, больничная стерильность.
Может, и Мария не зря отсутствует.
Может, смерть уже разъяла все молекулы и морфемы на атомы и буквы.
И осталось лишь бестолково мычать, ручка в пляшущих пальцах, рассредоточенный мозг, неточные рифмы.
Когда умирает любовь, первым начинает гнить язык.
+++
Рильке? Сидит себе в замке, строчит элегии.
Если бы так.
Райнер взывает, Мария приди.
Больной разочарованный Рильке поднимается в гору.
Туда, где кипарисы вместо тополей, где ветер сминает огни, куда не доходят даже воображаемые письма.
Туда, где Эвридика не смогла вспомнить кто.